На фотографии — супруги Косолаповы Михаил Васильевич и Евдокия Андреевна из станицы Келермесской. Снимок сделан перед Великой Отечественной. Это последнее фото, где муж и жена рядом. Оккупация 1943-го внесла жестокие коррективы в семейную жизнь уважаемых станичников.
Михаилу Васильевичу доверяли в поселении. А его мнение было значимым для народа. Он — человек чести, справедливости и патриотизма. Потомственный казак родился в 1895 году и к началу Великой Отечественной был уже в солидном возрасте.
— Обычный работяга. Держал землю. Началась коллективизация. Все отдали в колхоз. Мать жены плачет: «Мишка, оставь хоть зерно!». Не оставил. Страна сказала: «надо», значит надо. Даже после несправедливого ареста он не озлобился на советскую власть, до последних дней оставался патриотом. В 1933 году, во время репрессий, Михаил Васильевич заступился за раскулаченного. За это его осудили и, как и многих заключенных ГУЛАГа, сослали на строительство Беломорканала. Много людей там сгинуло. Но дедушку спасла вера. Бабушка написала на бумажечке ему какую-то молитву. Он ее с собой взял в заключение и считал своим талисманом. Вернулся домой вскоре. Разобрались в его деле, признали невиновным, — рассказывает внучка Михаила Косолапова Светлана Бездетко.
Когда в августе 42-го в Келермесскую пришли немцы, вражеский комендант приказал полицаям созвать на сход станичников. Жителям было предложено выбрать посредника между ними и фашистами — старосту. Эта должность считалась воистину предательской, служить оккупантам никто не хотел, разве что враги советской власти.
«Старостой хотел быть высланный кулак Николай Куруленко, вернувшийся в станицу с немцами. Но народ предложил свою кандидатуру — Михаила Косолапова, которого уговаривали занять эту должность всем миром», — из воспоминаний очевидца оккупации Павла Сердцова, опубликованных в «КЗ» к 65-летию Победы.
Косолапов отчаянно возражал. Он знал, что из себя представляют немцы — столкнулся с ними в первую германскую войну. Он не боялся быть старостой, служить немцам — вот что вызывало отвращение у казака и патриота свой страны. Но на сходе в августе 42-го станичники не унимались. Они не обращали внимания на сопротивление Косолапова. Поднимая обе руки, жители Келермесской кричали: «Послужи народу, Михаил Васильевич!». Люди верили и точно знали, что именно этот человек защитит их от зверств фашистов, от расстрелов. Случай не заставил себя ждать.
«Восьмилетний пацан украл у немцев обойму с патронами и гранату. Фашисты это обнаружили, поймали мальчонку, жестоко избили и бросили в подвал под амбулаторией. По утру должны были расстрелять воришку. Витя Задорожный — так звали пацаненка. Его мать со слезами обратилась к старосте за помощью. Ночью маленький «диверсант» бесследно исчез из заточения. На свой страх и риск Михаил Васильевич помог, спас мальчишку», — из воспоминаний Павла Сердцова.
— Наша семья чтит память дедушки. Всегда в годовщину его гибели ходим на кладбище. Частенько там встречали Виктора Задорожного. Он всегда нам низко кланялся и говорил: «Спасибо вашему деду! Если бы не он, не видать мне света белого», — рассказывает Светлана Бездетко.
Староста, рискуя своей жизнью, покрывал и защищал станичников на протяжении всей оккупации. Да так, что немцы даже об этом и не догадывались. Например, фашисты не знали, что учительница восьмой школы Мария Турик и работница колхоза Катя Елисеева выхаживали двух раненых красноармейцев, укрывая их у себя. Михаил Васильевич знал, что Катя достает лекарства из немецкой санчасти у врача-чеха, знал и молчал.
В Майкопе немцы организовали лагерь для военнопленных красноармейцев и мирных жителей. Оттуда, как правило, никто не возвращался. Заключенных либо расстреливали, либо угоняли в Германию. Попали в концлагерь и келермессцы, пытавшиеся пробраться в горы к партизанам.
«Староста достал на хуторе Красная Степь, где прятался еще один партизанский отряд, флягу с медом и ведро сливочного масла. Через своего знакомого он передал «взятку» коменданту в Майкоп. Подарки немец принял. После чего 18 келермессцев и два жителя Гиагинской были освобождены», — из газетных заметок, хранящихся в семейном архиве семьи Бездетко.
В самом конце оккупации старший полицай Андрей Друшляков поручил Михаилу Косолапову поучаствовать «в одном деле». В немецкой комендатуре был составлен расстрельный список жителей станицы. Так вот староста должен был собрать людей на сход под каким-нибудь предлогом. Предполагалось: люди придут на собрание из-за доверия к Косолапову, а их там арестуют и уведут на казнь.
«Староста «заболел» и три дня не поднимался с постели. Немцы его вызвали и приказали, протянув список на трех листах, немедленно доставить станичников в комендатуру. Михаил Васильевич пробежался глазами по списку. Там были келермессцы, выбравшие его старостой. Народ, который рассчитывал на его защиту. Косолапов в клочья разорвал список и отказался сотрудничать. Полицаи до полусмерти избили старосту. Через три дня Михаил Васильевич умер от полученных травм», — рассказала заведующая музеем СОШ №8 Наталья Зуброва.
После смерти мужа и отца Косолаповых долгое время считали семьей врага народа, раз дед Миша старостой у немцев был.
— Мама не могла из-за этого клейма получить образование. Тяжело работала — в лесу, на стройке ГЭС, в общем, где придется. Потом, конечно, когда во всем власть наша разобралась, поняли, что Михаил Васильевич был своим среди чужих, не предателем, а защитником, тогда уж бабушку с дочерьми, моей мамой и теткой, перестали преследовать, — рассказала Светлана Бездетко.
Михаил Косолапов всегда твердил и полицаям, и мальчишкам, которые немцам пакостили, что рано или поздно наши придут, и одним придется ответ за предательство держать, а другим следует не лезть на рожон и ждать освобождения. В памяти станичников и потомков он остался пророком, который не дожил до Победы, но знал, верил и открыто заявлял, что советский народ в силах взять верх над фашизмом.
С. Кикова.
В статье использованы материалы музея СОШ №8.
Фото из архива семьи Бездетко.
Отправить ответ