Патриарх семейного рода Нарышкиных — ветеран Великой Отечественной войны Павел Васильевич Нарышкин встречает свою 95-летниюю весну. Щурясь от солнца, пробивающегося сквозь мартовские, еще холодные облака, он сидит на лавочке рядом с сыном Николаем Павловичем Нарышкиным, который заботливо подостлал отцу коврик.
Весна надежд. Какие они у человека, пустившего, как столетний дуб, глубокие корни? Время, оставшееся позади гораздо длиннее, чем то, что ждет впереди. Так ведь в том и мудрость бытия: есть что и есть на кого тратить опыт прошлого. Вот и Павел Васильевич, взяв в сухие руки ком земли, пересыпает и сминает его в ладонях. А потом, бросив его на землю, изрекает: «Рано еще».
Рано ложиться семени, но земля уже готовится. Победа весны необратима. Уж он-то, ветеран, солдат, это знает не понаслышке.
…В голодном тридцать третьем с матерью и сестренкой они уходили на Кубань со Ставрополья.
Преодолев не один десяток километров до станицы, мама сказала: «Ты, сынок, подожди нас здесь, а мы сходим в деревню, найдем ночлег и что-нибудь из еды. Я вернусь с сестренкой и заберу тебя». Они ушли, оставив Павла навсегда один на один с выпавшей на него судьбой.
Матерью ему стала женщина, заведовавшая детским домом. Как говорится, сладко не спал, сытно не жил. А когда началась война, то сразу записался добровольцем. Решил: чем так жить и прозябать, лучше — на фронт.
Семнадцатилетнего парня послали на Урал учиться стрелковому делу.
А потом шли бои под Москвой, Тулой. Ожесточенные сражения развернулись на калининском направлении. Это было самое тяжелое боевое крещение пулеметчика Павла Нарышкина. Впору вспомнить стихи Твардовского «Я убит подо Ржевом». Это почти про него, про Павла Васильевича, на которого именно в сорок втором, пришла похоронка.
Потом уже, через годы, внуки найдут следы той похоронки, благодаря Интернету. Среди погибших с фамилией Нарышкин значился Павел Васильевич Нарышкин. Совпало и место жительства — Гиагинский район, ст. Дондуковская. «Погиб в боях в Калининской области».
Что ж, на войне случалось и не такое.
В том страшном бою он не погиб, но был тяжело ранен. В руку, ногу и самое тяжелое ранение — в голову. Он помнит, сколько было убитых, лежащих на поле боя. И еще помнит, как два санитара пристреливали тех, кто был еще жив, но кого, по их разумению, не было смысла подбирать. Помнит, как его окликнул молодой лейтенантик без обеих ног: «Браток, если живы будем, ты подтверди то, как санитары пристреливали тяжело раненых». Лейтенанта и Нарышкина спасло то, что лежали они буквально у дороги, по которой двигалась телега, за-пряженная быками. Женщина и подобрала стрелков, которых посчитали погибшими, хотя не нашли их ни среди живых, ни среди убитых. Уже после Павел Васильевич узнал, будучи в госпитале, что тот лейтенант рассказал правду о тех санитарах, которые понесли суровое наказание.
Война в прошлом, но память — не поле, выжженное ею. Награды тоже напоминают о пережитом и прожитом. И еще боль, которая пронизывает руку и ногу, прошитые металлом.
Уже после войны он долго ходил на костылях, но ни дня не сидел без дела. Работал сапожником, мастерски шил сапоги и ботинки, трудился в поле на тракторе, в строительной бригаде. Дондуковский Дом культуры тоже возводился и его руками.
Павел Васильевич в силу своего возраста уже слаб здоровьем. Но все то, что он взрастил в молодые годы, сегодня стало его надежной опорой.
Для сына и дочерей Павел Васильевич был и остается поистине патриархом рода, который разрастается внуками, правнуками и уже праправнуками.
Уже его единственный сын, который ухаживает за пожилым отцом, давно стал не только дедом, но и прадедом. 68-летний Николай Павлович, приехавший из дальних северных краев к отцу только потому, что считает своим долгом быть рядом с ним, слушается его, как и тогда, в детстве.
— Отец нас никогда не ругал, тем более, никогда не поднимал на нас руку, но только он глянет на кого-то из нас, так и всё: исправлялись, подчинялись, слушались.
Дети Нарышкина — трудяги. В отца. У Николая Павловича — на севере дача , которая с каждого ведра посаженной картошки дает 50-60 ведер. Малина, клубника, ревень, смородина, грибы — все это развозится детям и внукам по городам России. Но, в первую очередь, — отцу. Как говорится, в очереди ухаживать за ним стоят многие: и дочь, и невестка, и внуки. Приедут и они и к его юбилею. Сердце ветерана согреется любовью тех, кто продолжает жизнь в третьем и четвертом поколениях.
А земля уже начинает расцветать первоцветьем. Павел Васильевич укажет сыну, какой лук уже надо отобрать для посева. А как же иначе… Земля, которую он сберег «и полуживую вынянчил», должна жить вечно для тех, кто будет после…
А. Визняк.
Отправить ответ