Из шестерых детей Петра Тихоновича и Евгении Григорьевны Кусакиных, Вера оказалась самой выносливой. В тяжелейшие тридцатые годы, когда смерть косила детей по причине голода и отсутствия необходимого лечения, Вера вопреки всем испытаниям стремилась получить образование. Папа, потерявший руку на гражданской войне, умер, когда дочери исполнилось 11 лет. И девочка, не получавшая достаточного питания, изо дня в день в любую погоду босиком преодолевала расстояние до школы, чтобы учиться грамоте. Она одна из всех ее братьев и сестер окончила семилетку, затем бухгалтерский техникум, что и определило в дальнейшем ее цели.
Перед войной толковую девушку избирают секретарем комсомольской организации местного колхоза. Казалось бы, мир распахнул перед ней свои двери. Но мечтам не суждено было быстро исполниться, потому что началась война. И хотя Вера в сорок первом — сорок втором трудилась в колхозе, ей уже была уготована иная перспектива. Многие хуторяне понимали, что активистку вряд ли оставят заниматься мирной работой.
На хутор приехала секретарь райкома комсомола и сказала, что пять девушек из района могут направить в боевые части. Маму Веры — Евгению Григорьевну — тоже предупредили о необходимости подготовить дочку к отъезду.
И вскоре по хутору уже разнеслась весть: Вере Кусакиной из военкомата пришла повестка. Ее будут обучать для службы в подразделениях войск ВНОС (войска воздушного наблюдения, оповещения и связи).
В этот же 1943 год на хутор прибыли раненые бойцы, среди которых был Андрей Игнатьевич Находкин, разведчик пластунской дивизии. Война не давала много времени на знакомства. Через три дня встреч Андрей предложил Вере стать его женой. Они проживут 60 счастливых лет.
Но сначала была разлука. Веру отправили в Мелитополь, а затем в Румынию, где она сполна вкусила уклад военной жизни, рассчитанной на мужчин.
Впрочем, на войне было всем тяжело. Вот и ее молодой муж, едва поправив здоровье, в тот же год, что и Вера, ушел на фронт, где боевой разведчик снова был ранен, на этот раз очень тяжело.
Вера Петровна, вспоминая свою бессменную вахту по охране неба от немецкой авиатехники, говорит, что тяжелее было тем, кто оставался в тылу, в оккупации. Хотя именно днем и ночью, в периоды напряженных боевых действий, именно девчонки — «ВНОСовцы» профессионально и часто с риском для жизни, выполняли свою непростую работу наблюдателей. Перед ними стояла конкретная задача: в любую минуту знать воздушную обстановку, своевременно и точно докладывать командованию о появлении в небе врага. А это означало, что любой летательный аппарат, появившийся в зоне противовоздушной обороны, необходимо было обнаружить, определить его принадлежность и тип, высоту и направление полета. Любой самолет брался под контроль и сопровождался по всему маршруту его движения. Пройдя обучение, девушки на слух определяли тип летящего самолета, его направление. Безошибочно отличали свои машины от вражеских, предотвращая ложные тревоги. Определяли наличие груза в самолетах противника.
Месяц был дан на то, чтобы ухом девушки могли определять все эти параметры.
— Ночью выведут нас командиры на пост и спрашивают: «Слышите звук? Это расстояние 300 метров. А вот теперь — 500». И когда нас бросили на посты, мы уже со своими задачами справлялись сами. К примеру, я стою на вышке и, услышав звук летательного аппарата, передаю тому, кто стоит у телефона: «Воздух!» И говорю, какой самолет в небе: юнкерс, хенкель или мессершмит, какая высота…. На слух определяла точно: немецкий разведывательный самолет Фокке-Вульф, известный как «рама»; или улавливала тяжелый звук мессершмита, начиненного бомбами. Подавать сигнал тревоги должен был именно наблюдатель, первым обнаруживший воздушного разведчика. Главным оружием наблюдателя были зрение и слух. Пожалуй, в первую очередь — слух. Ведь в большинстве случаев вражеская авиация совершала налеты по ночам или в облачную погоду, когда наблюдатель мог обнаружить воздушные цели только по шуму моторов.
Вера вспоминает и потери подруг. Всякое бывало.
Жили в лесу, в землянках, огороженных кольями. Выходить за пределы было опасно, но все же жизнь брала свое, и у Веры среди румынок появились добрые знакомые и даже подруги, которые Веру звали Верика. Им импонировало, что девушка быстро научилась говорить по-румынски, вместе с православными на Пасху решила посетить местное кладбище, где услышала от простых румын слова: «Верика — хорошая русская девушка».
Вернулась домой в сорок пятом, имея благодарность Верховного Главнокомандующего Сталина. До самого победного сорок пятого воевал и муж Веры-Верики Андрей Игнатьевич Находкин.
Молодые супруги сначала уехали на родину мужа — в Курскую область, где Вера Петровна, соскучившись по новым впечатлениям и знаниям, стремилась увидеть самые интересные места. До сих пор с восхищением рассказывает о посещении имения князя — мецената Барятинского.
— Наша Россия такая огромная и в ней столько прекрасных мест. Так хочется, чтобы не было больше разрушительных войн, уничтоживших многие шедевры культуры и искусства, — делится с нами Вера Петровна.
На Сахалине Вера Петровна была на хорошем счету в системе торговли, а Андрей Игнатьевич был начальником отдела снабжения целлюлозно-бумажного комбината.
В 1976 году супруги вернулись на малую родину. Андрей Игнатьевич еще на войне вступил в члены ВКП(б) и вместе с женой — бывшим комсомольским лидером — львиную долю времени посвящал обсуждению мировых проблем. Они много читали, выписывали газеты, журналы.
Вера Петровна и сегодня — человек активный, живо интересующийся новостями в разных сферах жизни. Делится с дочерью Татьяной впечатлениями от увиденных телепередач. Смотрит исключительно те, что представляют общественный интерес.
Вспоминает ли она войну? Наверное, вспоминает. Но для нее важнее мир. И то родное небо, о котором наблюдатель Вера-Верика сообщала, когда в нем появлялись вражеские самолеты.
А сегодня майское небо, омытое первыми дождями, как никогда, синее и чистое, а, главное, мирное.
А. ВИЗНЯК.
Отправить ответ