26 апреля 1986 года произошла одна из страшнейших трагедий в истории человечества — авария на четвертом энергоблоке Чернобыльской атомной электростанции. На ликвидацию катастрофы советский народ бросил все силы. В число ликвидаторов вошло немало наших земляков. В 1987 году туда был отправлен уроженец Азербайджана, ныне житель станицы Дондуковской Севиндик Айюб-Оглы Магомедов.
Ему было 27 лет. А дома остались беременная жена и двое детей.
— Куда еду, не знал. Только из разговоров в военкомате понял, что нас направят в Чернобыль, — вспоминает Севиндик Айюб-Оглы.
Из-за аварии в воздух было выброшено большое количество радиоактивных веществ. В течение двух недель радиоактивные облака заполнили всё восточное и часть западного полушарий Земли. От пагубного воздействия радиации пострадали сотни тысяч человек. Спустя 37 лет 30-километровая зона вокруг Чернобыльской АЭС остается непригодной для жизни. Севиндик Айюб-Оглы вспоминает свои эмоции, когда он впервые увидел зараженный город.
— Приехали в Чернобыль — обычный город: все цветет, полно вишни, черешни, а есть её нельзя, дышать воздухом тоже. Радиация-то не чувствуется как, например, газ, ее не видишь. Опечатанные дома навевали ужас, хотя в некоторых оставались жить люди. В Припяти на улицах лежали брошенные вещи, техника, игрушки, — вспоминает ликвидатор.
Когда герой нашего рассказа приехал служить в зону отчуждения, четвертый энергоблок был уже накрыт бетонным куполом. Он же работал на третьем блоке. По воспоминаниям Севиндика Айюба-Оглы, выполняли самую разную работу.
— Занимались уборкой на территории, мыли здания, дороги, заливали бетоном места радиационного скопления. Первые 15 дней я работал в каком-то девятиэтажном здании, а затем бригаду направили на третий блок.
Работы производились в специальных защитных костюмах. Как говорит Севиндик Айюб-Оглы, невозможно было понять, кто стоит перед тобой, пока собеседник не снимет маску.
— Перед тем, как зайти в автомобиль или пройти на кухню, мы мылись, нас измеряли дозиметром. Если пищит, даже если несильно где-то на обуви, заставляли перемываться. У нас была закрытая зона, которую называли «тепличкой». Туда солдаты заходили прямо в костюмах, не помывшись. Я с ними спорил: зачем вы заходите в чистое место с зоны и заносите радиацию? Но многие не понимали и всё равно продолжали так делать.
В Припяти он провел три страшных месяца. Этого времени достаточно для серьезных проблем со здоровьем. Севиндик старался сохранять спокойствие.
— Страшно, конечно, было. Призывники разговаривали между собой, делились переживаниями, что от радиации опухоль может развиться. Страшно было и на самом блоке находиться, потому что здание высокое. Но, знаете, я ни разу не подумал убежать. Не потому, что это невозможно было сделать, а потому, что понимал — это мой долг, — рассказывает Севиндик Айюб-Оглы.
После трех месяцев службы он вернулся домой. В памяти остались безлюдные улицы, тяжелая работа, ощущение тревоги.
— Как работали мы, и как работали ликвидаторы в начале аварии — это небо и земля. Мне рассказывали, что на крышу здания четвертого энергоблока заходили по длинной зигзагообразной лестнице и тушили огромный пожар. Когда звучала сирена, люди в страхе разбегались, — вспоминает ликвидатор.
Большую часть своей жизни он прожил в Красноярске, в который переехал в 90-ые годы. В 2019 году семья сменила холодный сибирский город на южное тепло станицы Дондуковской.
С аварии Чернобыльской АЭС прошло уже 37 лет. Событие этого страшного дня человечество не должно забывать. Ради безопасности нашей страны и мира ликвидаторы жертвовали собой. Это поистине геройский поступок, который мы ценим, и за который мы им благодарны.
Д. РОСТОВЦЕВА.
Фото автора.
Отправить ответ