33 года назад, 26 апреля 1986 года, произошел взрыв четвёртого энергоблока Чернобыльской атомной электростанции. Реактор был полностью разрушен, а в окружающую среду выброшено большое количество радиоактивных веществ. Авария расценивается как крупнейшая в своём роде за всю историю атомной энергетики. Более 115 тысяч человек из 30-километровой зоны были эвакуированы. Для ликвидации последствий были мобилизованы значительные ресурсы, более 600 тысяч человек участвовали в ликвидации последствий аварии. 50 жителей Гиагинского района выполняли свой гражданский долг, отправившись на ликвидацию Чернобыльской атомной катастрофы. Сегодня их осталось 24…
В этот день «опаленные атомом» люди собираются, чтобы отметить очередную годовщину черного апреля. В списке, представленном редакции, значатся 24 жителя Гиагинского района, которых мы называем чернобыльцами. Большинство из них имеют разные группы инвалидности, потому что свои недуги они получили там, в зоне отчуждения, участвуя в ликвидации последствий взрыва на ЧАЭС.
На нашей земле почти нет белых пятен. Но есть мертвая зона. Она не только и не столько имеет территориальный адрес. Это зона в судьбах людей, кто стал инвалидом, кто потерял близких, и тех, кто живет, не загадывая ничего для своего будущего.
В списке гиагинских ликвидаторов есть имя чернобыльца Анатолия Ивановича Чурсинова. Он знает не понаслышке, что такое бунт природы против человека, когда разум отказывается понимать всю глубину опасности. Ведь атом не пахнет, и этот враг не виден. Но он проявляет себя во всей своей беспощадности.
Геннадию Викторовичу Пархоменко 1 мая исполнится 76 лет. В 1986 году ему было 43 года. По условиям призыва ликвидаторов на ЧАЭС Геннадий Пархоменко мог бы и не успеть в «вагон», отправляющийся в зону отчуждения. Призывали мужчин 35-45 лет, имеющих двух и более детей. Он подошел. И выполнил доставшийся на его судьбу долг.
Более тридцати лет прошло с тех пор, а последствия, которые не всегда можно определить объективно, все же «догоняют» чернобыльцев. Вот и накануне памятной даты Геннадий Викторович проходил лечение в Майкопе.
С атомным монстром вступал в схватку и житель станицы Дондуковской Александр Семенович Андронов. За эту борьбу с невидимым врагом он был награжден Орденом Мужества.
Было трудно и, что говорить, конечно, страшно. Только там, в зоне отчуждения, люди были свидетелями почти ирреальной картины, когда с одной стороны зеленеет лес, а рядом — ржавые безжизненные деревья, к которым даже нельзя прислониться. Об этом на одной из встреч с молодежью рассказывал Александр Андронов.
Александр Семенович не носит на лацкане пиджака свою награду, но его дети орден отца берегут как святыню.
Не выставляет напоказ свою награду за Чернобыль и гиагинец Михаил Борисович СТАЦЕНКО.
Он дитя войны. Великой Отечественной. Но в его жизни была своя война, и это — война по укрощению техногенной катастрофы.
Он классный водитель. Служил, как и все советские парни, в армии. После службы в Германии был призван для участия в плановых общевойсковых учениях на Двине. Потом — честная и добросовестная работа в АТП Гиагинского района. Он исколесил почти всю страну, повидал немало городов. В этом списке пока не было Припяти. Казалось, вся жизнь будет идти в нормальном семейном ритме. Хорошая добрая жена, сын и дочь. Но звезда «Полынь» вспыхнула чернобыльским пламенем и перевернула жизнь тысячам семей. В том числе и Михаила Борисовича. Ему не хватило шести месяцев до 45 лет, которые ставили ограничения для призыва в район техногенной катастрофы. Впрочем, ограничения никогда не играли главной роли в выборе самого человека.
— У меня даже мысли не было о том, чтобы отказаться. Да и ни у кого не возникало, по крайней мере, у тех, с кем мне пришлось общаться и работать в зоне отчуждения, — говорит Михаил Борисович.
— Да и как откажешься? Тогда чувство братской помощи было очень сильно, вот и ехали, не задумываясь, чего это нам будет стоить.
20 мая 1986 года из военкомата мне принесли повестку. Я еще тогда подумал, что это не учения и не переподготовка. Хотя именно этим объяснили отправку в Майкоп, где нас сразу переодели в военную форму.
Недели через две провели смотр по ротам, и меня определили в разведку. Задачу поставили конкретную — определять уровень зараженности.
Но позже, когда нас выстроили на полигоне, спросили: «Есть ли среди вас водители?» Из строя вышел я и еще волгоградский парень. Поинтересовались, как мы сюда попали?
Словом, дали нам грейдерную технику, и прям на полигоне показали, как снимать зараженный грунт.
26 августа майкопские ликвидаторы уже прибыли в деревню Вильча.
— Это брошенный после аварии на ЧАЭС посёлок, — поясняет Стаценко, — где до аварии проживало более 2000 человек. Он находится на территории Чернобыльской зоны, транзитом проходит дорога на Белоруссию. В посёлке находился деревообрабатывающий завод, рядом располагалась железнодорожная станция. Теперь там только самосёлы. Жизни, по сути дела, там нет.
Михаил Борисович работал водителем. Возил работающим на ЧАЭС ликвидаторам кухню, одежду из прачечной и т.д. Мирная работа в зоне невидимой войны.
Через полтора месяца вернулся домой и сразу был поставлен на учет в поликлинике и реабилитационном центре Майкопа.
Государство назначило ликвидаторам положенные социальные выплаты, обеспечены чернобыльцы санаторными путевками. Но времена меняются, и то в одном, то в другом прорастают маленькие и большие проблемы. Сталкивается с ними в сфере обеспечения лекарственными препаратами и Стаценко.
Все тяжелое оседает в прошлое, но, словно усмирённый ликвидаторами реактор в своем саркофаге, это прошлое отзывается горечью и привкусом тяжелого металла.
Нет, он не в обиде на судьбу. Рядом с ним сын, внуки, есть хороший дом и приходят ясные вёсны.
А. Визняк.
Отправить ответ